Я же говорил, что люблю неразрешимые (на первый взгляд) задачи, хе-хе. Впрочем идея насчет такого пейринга принадлежит отнюдь не мне, а Jenny.
Ё-мое, это ж мой первый серьезный кроссовер. С почином тебя, Гатя Камуевич.
читаемЗвонкий щелчок зажигалкой.
Тонкая струйка дыма вьется вверх, перерастая, по мере того, как огонек перебегает со сгиба на сгиб, в трепещущую в потоках воздуха широкую ленту. Какие-то бумаги – возможно еще нужные, но ему все равно – заканчивают свой земной путь в пепельнице, небрежно смятые руками доктора. Постепенно комната заполняется запахом. Обычный запах горящей бумаги - ничего особенного. Но в закрытом помещении он дерет горло, заставляя глаза увлажниться. Джокер заинтересованно хмыкает из противоположного угла комнаты, но продолжает молчать.
Мураки глубоко вдыхает неприятно щекочущий горло дым и ощущает краткое облегчение. Этот запах – запах бумажного дыма – помогает заглушить другой, более навязчивый, нервирующий его и... возбуждающий – аромат демона. Принадлежащий ему – Джокеру.
Мураки и не подозревал, что когда-нибудь еще ему доведеться учуять его, и уж точно не ожидал он ощутить нечто подобное здесь, в Готтэме – почти на краю мира. И вот – пожалуйста – он снова сходит с ума, с наслаждением вдыхая этот запах, теряя голову так неожиданно и... неуместно. Также пахло и от Тсузуки... Только раза в три-четыре слабее. Поэтому к Джокеру его влечет раза в три-четыре сильнее. Практически невозможно сопротивляться. Сладко.
Что их объединяет – этих двух? И почему исходящий от этого человека запах так силен? Каждый вздох – мука. И свет, и боль, и сила. Не все способны различить его в общей гамме. Мураки – может.
С Джокером невозможны игры. Сам Мураки не хочет с ним играть, единственное что он хочет... Впрочем нет – хочется либо бежать прочь, либо... остаться. Он выбирает второе, но не собирается сдаваться без боя. Он любит оказывать сопротивление. Себе в том числе.
Скользнул взглядом. Нет, он – Джокер – не похож ни на что, что видел Мураки прежде. Он не походит ни на одного, кого желал Мураки корда-либо. Ни капли изящества, какое было в смутно забытом шинигами, он странно одет и не так уж молод физически, но именно он заставляет терять голову. Впрочем - неудивительно, что Джокера нельзя назвать прекрасным, все-таки он смертный. Пока что. И эта странная маска на лице, за которой он прячет человеческое лицо своей демонической сущности. Двойная защита.
Двойная защита... От себя? Подозревает ли он о своей внутренней сущности? Похоже нет, но ведь странные воспоминания должны быть и у него? Что он помнит? Кем он был До...?
Мураки задумывается и не замечает как из другого конца комнаты, сквозь дымовую завесу, Джокер пристально наблюдает за ним. Ему все равно, что делает и думает Джокер. Он думает, пытается осознать, понять, решить... Снимает очки, растирая уставшие глаза руками и, еще не успев отнять ладони от лица, уже чувствует, что Джокер больше не сидит там, где раньше. Он за спиной. Запах становится ошеломительно ярким, он почти уничтожает мозг.
- На тебе так много белого, - в голосе Джокера звучит легкое удивление. Доктор усмехается: светлая одежда, белая кожа, серебристые волосы – когда он входит в комнату стены раздвигаются и самая убогая обстановка начинает казаться храмом. Он уже слышал это. – Но сам по себе белый – пустой цвет, - заканчивает мысль Джокер, словно делая Мураки замечание. Да, цвет этот глубоко одинокий. Мураки улыбается снова. Жаль, что смертный Джокер не может увидеть как хороши кроваво алеющие лепестки на плечах доктора. Но и ауры Джокера он тоже не может видеть, а было бы так любопытно... Еще одна монетка в копилку несчастного Тсузуки, черт его бы побрал.
Похоже, разум старается бороться с наваждением, раз он вспоминает. Впрочем, он двуликий – разум доктора. Сопротивляясь он тут же – другим голосом – шепчет: запах как харизма – либо есть, либо нет, а уж внешность... приятная, но иногда, - с удивлением отмечает для себя доктор, - необязательная добавка. Понимает и чувствует, что сошел с ума. Мир рушится.
В этот миг на его глаза легла темная пелена. Быть может мир все-так рухнул. Кожей он ощутил лишь прикосновение шелковистой ткани, но... как знать? Он поднимает руки, едва касаясь, неспеша и подробно ощупывает повязку пальцами. Сложно поверить, что кто-то осмелился совершить подобный поступок с ним. Что кому-то пришло в голову сделать это с ним. Что это – первый шаг? Он сдался первым? Почему? Непонятно, но... Теперь уже все равно. Он не видит ничего, кроме тьмы, и запах сминает мысли как бумагу. Влечение.
Мураки встает и, развернувшись к Джокеру, ступает навстречу. Джокер ждет. Нельзя сказать точно, протянет ли доктор руку, чтобы прикоснуться, или, чтобы оторвать Джокеру голову. Доктор протягивает руку, пытаясь коснуться, и делает еще один шаг. Джокер невольно отступает, наслаждаясь странным впечатление, которое производит эта белоснежная фигура, источающая тонкий слой света, с черной повязкой на глазах. Он выглядит прекрасным и глубоко нереальным. Джокер обращает внимание на последнее. Это ему даже больше нравится.
Мураки как будто чувствует его, все его перемещения – словно видит. Он тянет руку к лицу Джокера – медленно. Джокер хватает кончики его пальцев губами. Слегка прикусывает, облизывает их, затягивая глубже. Мураки прикасается ко внутренней стороне щеки Джокера, нащупывая не очень аккуратно сросшиеся шрамы изнутри. Проводит по ним кончиками пальцев, легонько нажимает, гладит. И вдыхает запах демонов.
Неожиданно приходит понимание на что он все-таки похож этот запах. Больше всего он похож на запах опалой, но еще не вымоченной дождями листвы, почти свежей – только начинающей едва-едва преть.
...
Едва сорвав ленту с глаз, он замирает, устремив взгляд на постель и пол, усыпанные привычными глазу лепестками роз – нематериальный след того, что Мураки здесь был. Но не это заставляет его застынуть: среди алых лепестков, свежей кровью оросивших комнату, он впервые видит лепестки высохшие, почти черные, глубокой тьмой вплетающиеся в кровавую песню. След Джокера?..
Кстати, вариант моей сестры (стебный, разумеется), чем Джокер мог бы искусить Мураки:
Джокеру следует убить несколько человек (женщин, - прим.редактора – то есть мои), разбросать трупы неподалеку от эээ... как оно там называется, департамент Энма-Чо? Ну да вы поняли! А еще - поймать Тсузуки и привести его к доктору Мураки (угу и подарить, первязав ленточкой, - прим.редактора – вы поняли, мои). Мураки будет весь его))))))))))))))
Безыскусно (не помню слова, дожил до седьмого маразма! короче, без притензии на что-то), но что-то в этом есть)))) Я бы на месте доктора заинтересовался, кто это ради меня так выделывается. Правда, другой вопрос - ради чего Джокеру так стараться? А вообще, если бы описать нечто такое не стебно, а серьезно, логично и в персонажах, то это правильный путь - безумец должен притягивать безумца своим безумием.
-
-
24.12.2008 в 23:44знаешь.. я давно хотела тебе сказать
спасибо все-таки за эту вещь
это же такое безумие.. просто вопиющее. а безумцы и правда притягиваются друг к другу
как сказал мне Джокер: "Если бы ты не был сумасшедшим, я бы тебя убил"
-
-
25.12.2008 в 00:45-
-
05.01.2009 в 21:05помню)) но перечитала и снова захотелось поблагодарить)))
хочешь еще одну плохо разрешимую задачку: Мураки/Двуликий)) мы изворачиваемся как можем, но все равно упираемся в невозможность пейринга)) а пейринга хочется))))
-
-
05.01.2009 в 23:41дело ведь не в повышеннном эстетизме мураки, на этот раз? мураки хоть и эстет, но даже в полуобгоревшем лице Харви есть особый эстетизм, хоть оно и пугает. возможно эстетизм кроется именно в двуликости, это как образ, иллюстрация, живое воплощение абстрактного понятия. мураки это должно привлекать, мне кажется.